- Конечно, я обычно не сую нос в чужие дела, но сейчас... Приглядывайте за своей Мадлен. Натаниэлл, бесспорно, человек хороший, но у него за плечами четыре несостоявшихся брака и несколько дюжин легковесных романов. Когда он оказывал знаки внимания вам, я был спокоен. Во-первых, вы здравомыслящая девушка, во-вторых, вы настоящая леди и попросту не способны разглядеть мужчину в человеке заведомо более низкого положения. Чего не скажешь, к сожалению, о Мадлен.

Я ахнула, прикрывая рот ладонью.

- Вы хотите сказать, что он может...

- Может, - вздохнул Эллис покаянно, словно это лично он нёс ответственность за любвеобильность доктора. - При этом будет уверен, что не совершает ничего плохого. Неплохой человек... но не без странностей, как говорится.

Солнце защекотало мне веки - мы вышли из-под деревьев на свободное пространство, - и я рассмеялась, кажется, впервые за последние три или четыре дня.

- Что ж, спасибо за предупреждение, Эллис, - без тени иронии поблагодарила я детектива.

- Пустое, - отмахнулся он, щурясь. - Давайте пройдёмся по округе и поищем вашу Мадлен и моего несносного друга. А потом у меня будет к вам разговор. Вы ведь хотели узнать, чем кончилось это дело?

- Скорее, с чего началось, - помрачнела я.

- Я готов отдать вам отчёт и даже рассказать кое-что не вошедшее в него, - пообещал Эллис.

Приблизительно подсчитав, сколько времени потребуется на завершение всех формальностей, я решительно кивнула:

- Тогда через три часа на веранде. Я прикажу подать кофе.

- Лучше сварите его сами, не доверяя служанке, - невесело усмехнулся детектив. - Там такая история, что запивать его нужно чем-нибудь покрепче.

Подобное вступление не могло не разбудить интерес. К тому же я чувствовала, что в этой истории нужно поставить точку... А как её поставишь, если нет ни начала, ни конца?

...Мэдди нашлась быстро. Недалеко от Управления она с независимым видом разглядывала незрелые ягоды на колючих кустах шиповника. Доктор Брэдфорд сидел на ступенях и задумчиво потирал щеку. Судя по цвету и форме отпечатка, Мэдди не изменила своей привычке бить кулаком и со всей силы. Исключительно для острастки, разумеется.

- Вижу, здоровье моей подруги уже в полном порядке? - спросила я подчёркнуто-вежливо, и доктор Брэдфорд в той же своей задумчивой манере ответил:

- В совершенном, леди. Просто совершенство...

Мэдди нахмурилась, топнула ногой, погрозила доктору пальцем и гордо прошествовала под мою защиту - то есть ко мне за спину. Судя по странно изменившемуся лицу Брэдфорда, "совершенство" не преминуло тайком от меня показать обидчику язык.

Домой я возвращалась со смешанным чувством лёгкости и грусти. Впрочем, грусть, кажется, целиком растворилась в кофе, пока он неторопливо томился на огне. Эллис, сделав первый глоток из кружки, поморщился.

- Горько.

- Вы же просили покрепче, - пожала я плечами и милостиво подвинула к детективу сливочник и сахарницу. - Добавьте по вкусу.

- А вы?

- А мне сойдет и так. Вы обещали отчёт, Эллис?

- Обещал, - согласился он. - Но сначала позвольте рассказать вам о том, чего в отчёте не будет. А именно - о Хэмбле.

Бог мой, а я о нем и забыла! И о бедняжке Кэтрин!

- Что с ним?

Эллис вздохнул.

- Сейчас он, полагаю, у себя дома. Кажется, слег от беспокойства. Обыск оказался для него... неожиданностью, скажем так. Баронету было, что скрывать.

Сердце у меня заколотилось чаще.

- Это как-то повлияет на судьбу Кэтрин?

- Ну, только если изменит в лучшую сторону, - усмехнулся детектив. - А, подлец, из-за него следствие пошло по ложному пути! По описаниям Хэмбл совпадал с одним из помощников Шилдса - тем, кого видела вдова О'Бёрн. Да ещё эта история с инструментами, с шантажом...

- Эллис, не томите, рассказывайте уже! - я не выдержала и стукнула чашечкой по блюдцу, едва не расколов его и порядком расплескав кофе.

Детектив на мою вспышку не обратил ни малейшего внимания.

- Нечего тут рассказывать, Виржиния. Собственно, всё самое главное вы уже и так поняли, как я думаю. Хэмбл держал у себя дома кое-какие запрещенные... экспонаты, назовем это так. Например, в одной из емкостей был плод, изъятый из чрева матери незадолго до рождения. - Эллиса передёрнуло от отвращения. - Такие вещи на законных основаниях могут находиться только в музее анатомии, но никак не в частной коллекции. Полагаю, образец был куплен на черном рынке. Не знаю, каким путем, но Уолш прознал об этом "экспонате" - и не придумал ничего умнее, чем шантажировать баронета. Тот, разумеется, не смог отказаться от "редкости", как сделал бы любой нормальный человек на его месте, а потому Хэмблы каждый месяц выплачивали Уолшу весьма крупную сумму. Предупреждая ваши вопросы, Виржиния, - поймал он мой взгляд. - Я позабочусь о том, чтобы эта история обошлась Уолшу как можно дороже, но не задела леди Хэмбл и её дочерей. Я понимаю, что против мужа и отца они пойти не могли, да и покупка запрещённой вещи не такое серьёзное преступление... если сравнивать это с тем, что натворил Шилдс. А теперь, - Эллис протянул мне отчёт, - читайте.

С первых строк оправдались мои худшие предположения.

В секте Шилдса - а в том, что это была секта, сомнений уже не осталось - состояло ни много ни мало шестнадцать человек. Они действительно "дежурили" в поместье по сменам. Некоторые из них помогали Шилдсу во всём, даже в самых чудовищных преступлениях. Особенно отличились четверо юношей, ранее отчисленных из Университета за дебоши. Они жили в поместье тайком, круглый год. Двоих из них видела миссис О'Бёрн в роковой вечер. Эти молодые, но до самой души прогнившие люди "обеспечивали Шилдсу алиби", как сказал Эллис. Проще говоря, похищали жертв именно в те дни, когда он уезжал в Бромли за лекарствами для сына - и за морфием.

Но таких "энтузиастов" в секте Шилдса оказалось, к счастью, меньшинство.

Более чем половина из старых последователей отказались участвовать в жертвоприношениях... Правда, и в Управление Спокойствия заявлять о преступлениях своего наставника Шилдса они не торопились.

- Что ж, в тюрьму упечь их за умолчание я не могу, но вот позаботиться о том, чтобы Управление наложило на этих молчунов штраф - запросто, - злорадно пояснил Эллис. - Если б хоть кто-то из них не побоялся дойти до Управления, то Шилдса бы остановили ещё в Бромли.

Бромли...

О том, что безутешный отец впервые начал прибегать к рискованным методам лечения сына ещё в столице, я догадывалась уже давно. Но всё равно вздрогнула, когда увидела, сколько в целом было жертв на его счету.

Больше двух десятков.

Нищие, калеки, старики, слабоумные... Шилдс выбирал тех, кто не мог постоять за себя. Морфий, необходимый для оглушения жертвы и самого Энтони, которого никто не собирался посвящать в суть обрядов, он покупал в аптеке якобы "для облегчения страданий сына" - знакомый врач выписал рецепт, поверив словам "безутешного отца", что мальчику необходимо обезболивание из-за последствий травмы. Вероятно, Шилдс был очень убедителен - неудивительно, ведь он и впрямь верил, что его сын страдает. Но не понимал, что куда сильнее невозможности ходить мальчика гнетёт тоска по матери.

А потому ученый вновь и вновь обращался к тому, что называл "проверенным колдовством".

Однако ритуалы не приносили Энтони облегчения. Когда мальчик просыпался от наркотического сна, то не помнил ничего о кровавом действе, в которое вовлекал его отец, и по-прежнему не мог пошевелить даже пальцем на ноге. Постепенно Шилдс уверился в том, что изначально жертвы были "неправильные" - как больной дряхлый старик может даровать исцеление такому юному чуду, как Энтони? "Замена должна быть равноценной", - твердили старые книги.

И Шилдс становился смелее в выборе жертвы.

Хромоножка-красавица, потом - слепой мальчик-гипси, ещё одна девица из табора, Бесси... И, наконец, как апофеоз этого безумия - Эвани Тайлер. Та, к кому Энтони привязался всем сердцем. Та, что всей душой полюбила Энтони.