А дальше история Эллиса приняла занимательный оборот.

Довольно скоро выяснилось, что господина, скончавшегося в процессе общения с бедняжкой Китти, звали Эрик Лефевр, и был он — ни больше ни меньше — атташе по вопросам культуры из недавно прибывшей марсовийской делегации. В «Цветущий жасмин» его привел некто в серебряной маске и бесформенном старомодном плаще. Впрочем, хозяев заведения такой наряд нисколько не удивил — гости частенько предпочитали сохранять инкогнито, посещая подобные места. Главное, чтоб гости охотно расставались с хайрейнами… а недостатка в деньгах человек в маске явно не испытывал.

Он сразу же оплатил все: и лучшее вино, и музыку, и отдельный кабинет «для старого, внезапно нашедшегося друга» — и, разумеется, самую красивую девушку заведения.

На этом моменте рассказа я запоздало сообразила, что скрывалось за невинной вывеской «Цветущего жасмина», залилась краской, мысленно отругала себя за впечатлительность, а Эллиса — за бесстыдство, и принялась обмахиваться веером, чтобы смущенный румянец можно было списать на духоту в жарко натопленной комнате.

Однако детектив, кажется, и не заметил моих переживаний.

— …похоже на сердечный приступ. Но старина Нэйт, молодчага, сразу обнаружил в крови у этого Лефевра что-то подозрительное. И то же вещество нашлось в бутылке вина, которую — внимание — подсунул покойному загадочный человек в маске. Ну, тут все стало кристально ясно, дело оставалось за малым — выяснить мотивы и найти преступника. И тут появился он, — Эллис не сдержался и испустил горестный вздох. — Маркиз Рокпорт. Чтоб ему спокойно спалось и сладко елось…

— Эллис!

— А что? — детектив невинно удивился. — Хорошее же пожелание. Еще и здоровья ему, чтоб сил хватало на всякие… гм… проявления трудового энтузиазма…

— Да Эллис же! Прекратите немедленно!

— …подальше от меня, — невозмутимо заключил он. — Так вот, маркиз заявился и испортил мне все расследование. Перво-наперво он запретил распространять любые сведения об отравителе в серебряной маске. Затем и вовсе порекомендовал мне самоустраниться от расследования, а убийство дипломата «объяснить» нападением с целью ограбления. Подходящий козел отпущения у маркиза, разумеется, уже имелся, и даже был препровожден в уютную камеру в недрах Управления. Но… — Эллис потянул трагическую паузу и признался: — Но тут я сам себе подложил большую свинью. Я ляпнул, что знаю, откуда взялся этот чудак в маске. Выложил свои предположения и, что самое скверное, оказался прав. По моей наводке люди маркиза накрыли одно из убежищ «Детей Красной Земли» и обнаружили там и яд, которым отравили Лефевра, и кое-какие любопытные документы.

И детектив многозначительно умолк — и молчал все то время, пока я размышляла над его рассказом, запивая яркие впечатления крепким чаем. Огонь в камине уютно потрескивал, слабо пахло дымом и сильно — выпечкой. Тени шарахались по углам от яркого электрического света. Все казалось таким… правильным, домашним.

У меня вырвался вздох. Когда это рассуждения о загадочных убийствах успели стать неотъемлемой частью моего досуга?

— Понимаю. Интересная история, — нарушила я в конце концов тишину. — Но мне все еще не ясно, как она связана с вашим предложением.

— А, вы насчет приглашения на бал? — Эллис очнулся от размышлений и невесело улыбнулся. — Благодарите за это вашего маркиза. Видите ли, эти самые «Дети Красной Земли» уже проходили по одному из моих дел три года назад. Массовое убийство, взрыв на площади перед романским посольством — вы помните?

Три года назад мне точно было не до политики и даже не до взрывов, но я сочла за лучшее просто кивнуть. Эллис этим вполне удовлетворился:

— Так вот, я тогда пересажал половину их развеселой компании, но некоторым удалось отвертеться от сроков. Богатые покровители, единомышленники среди аристократии, — он брезгливо поморщился. — Вот поэтому я и не люблю политику. Самым отъявленным мерзавцам любое преступление может сойти с рук, если это будет выгодно кому-то из сильных мира сего. Но, так или иначе, за время следствия я перезнакомился с кучей народу из этих самых «деток». А память на лица у меня отменная, — Эллис выразительно постучал себе по виску. — Что же касается сложившейся сейчас ситуации… Маркиз изучил захваченные документы и некоторые свидетельства и пришел к выводу, что на дипломатическую миссию из Марсовии готовится покушение. Причем устранить дипломатов хотят прилюдно, громко, с помпой, бросив тень на Его величество и добрые намерения Аксонии по отношению к военному союзу стран Материка.

Я отставила чашку в сторону. Крепкий, ароматный чай резко потерял всякую привлекательность.

— Дайте-ка я попробую продолжить за вас. Приглашение на бал для марсовийцев было выслано заранее, еще полмесяца назад. Отозвать его невозможно, как и отменить бал. Честно сообщить дипломатам о готовящемся покушении… — я задумалась. — Сообщить о нем нельзя по каким-нибудь политическим причинам. Например, это покажет несостоятельность нашей Особой службы. Или, может, возбудит подозрения в том, что Аксония на самом деле не рада военному союзу. Или даст понять, что в стране есть и внутренние противоречия, и не все политические группировки приветствуют союз, а монарх не может их усмирить. Так?

— Примерно, — уклончиво ответил Эллис и уставился в темноту за окнами. — За подробностями обращайтесь к маркизу, в политике я, как выяснилось, не силен. От себя добавлю только, что для нас выгодно не только сорвать покушение и обеспечить безопасность дипломатов, всех одиннадцати, включая обоих секретарей, но и разом накрыть остатки группы «Детей Красной Земли». И по ниточке добраться до их покровителей, — он устало выдохнул и потер брови, словно изгоняя застарелую головную боль. — Я в этом деле, к сожалению, играю роль ценного ресурса, не более. Следствием в большей степени занимается маркиз и его люди. А я полезен лишь тем, что многих «деток» знаю в лицо. Они будут на маскараде, Виржиния, — Эллис скосил на меня взгляд. Глаза у него были черные, как будто впитали выстывшую темноту за окном. — В женских нарядах, потому что уж кого-кого, а женщин на маскараде не досматривают — это нарушение всех мыслимых норм приличия, но между тем под юбкой можно пронести хоть нож, хоть бомбу, хоть целый арсенал. Парик, маска, закрытое платье — и вот злоумышленник превращается в милую и загадочную леди, а значит — получает прекрасную возможность опоить отравленным вином ничего не подозревающего дипломата или выстрелить в него из револьвера в упор. А наивный бедолага и рад будет вниманию аксонской красавицы… до поры.

Последние слова прозвучали зловеще, как в какой-нибудь трагической пьесе.

— Что ж, Эллис, я поняла, зачем вам непременно нужно попасть на этот бал. Но почему именно со мной?

— О, это, можно сказать, главная изюминка, — Эллис фыркнул. — Ваш маркиз подозревает, что среди его доблестных «ос» завелась муха, которая что-то жужжит на сторону. Поэтому мое присутствие на балу — тайна для всех, кроме нескольких человек, включая самого маркиза. В такой ситуации достать приглашение для постороннего человека — все равно что крикнуть на весь Бромли: «Я хочу позвать специалиста, но не буду раскрывать его инкогнито!». Любой, кто причастен к расследованию, тут же сообразит, кто этот специалист. А у вас, Виржиния, как раз есть лишнее приглашение. Ведь каждому благородному семейству высылают их по два, а вы — последняя из Эверсанов и Валтеров.

Последняя…

Реплика Эллиса горечью осела у меня на языке. Однако я нашла в себе силы невозмутимо кивнуть:

— Хорошо. В таком случае я как добрая подданная Его величества, блюдущая интересы Аксонии, разумеется, приглашу вас на бал. Завтра жду вас к девяти вечера в своем особняке. Идите с черного входа, я дам слугам указание.

— Зачем? — насторожился Эллис. — Бал только через десять дней.

Я скорбно покачала головой.

— Вот именно. Всего через десять дней. А мне еще нужно обучить вас подобающим манерам и хотя бы основам этикета. Мой спутник, пусть и фальшивый, на один вечер, должен соответствовать мне.